KERAMASTER

Начало статьи (Часть 1)

Предыдущая часть  статьи (Часть 2)

Усиление декоративных тенденций.

Еще нагляднее эта особенность стиля Барокко выразилась в творчестве архитектора и скульптора Джан Лоренцо Бернини (1598- 1680). Основные черты творчества Бернини — неестественность, надуманность, театральность, бутафорность. Становится понятным пренебрежительное и враждебное отношение к искусству Барокко со стороны «классиков» и «академиков». Перед собором Св. Петра в Риме Бернини построил колоннаду — типично театральную декорацию. Она скрывает расположенную за ней хаотическую застройку города и одновременно формирует иллюзорное, не соответствующее реальному, пространство площади (см. Ватикан).

Таковы и другие римские проекты Бернини-архитектора: площади с фонтанами и обелисками, улицами, «пробитыми» наперекор сложившейся планировке города, театральными фасадами, «прикрывающими» здания. В интерьере собора Св. Петра, главным автором которого был также Бернини, не только огромный киворий, но и все убранство — гигантские скульптуры (они казались бы живыми, если бы не их невероятные размеры), кафедра со статуями в потоках льющегося сверху света — все это театр, театр иррациональный. По мере продвижения человека к средокрестию и алтарю меняется, растет пространство. Витые колонны кивория ввинчиваются ввысь, купол возносится на головокружительную высоту, свет струится, статуи нависают и в определенный момент человек начинает себя чувствовать совершенно раздавленным, потерянным перед сверхчеловеческим, чудовищным масштабом увиденного. Это воистину космический всплеск материи! Сами формы натуралистичны, они лишь поставлены в необычайные условия. Это и создает парадокс. Так работает Бернини. Грубо и прямолинейно, он формирует художественный образ примитивными нехудожественными средствами. Его композиции отдают бутафорией, безвкусной театральностью. Бернини гордо заявлял, что в скульптуре он подчинил себе форму, «сделав мрамор гибким, как воск». Можно сказать, что и своего зрителя он делает податливым как глина. Этот художник то привлекает, то отталкивает, а то и совершенно раздавливает своей мощью и невыносимо грубыми эффектами.

Стендаль в начале XIX в. справедливо заметил: «Если иностранец, придя в собор Св. Петра, вздумает осматривать все, у него начнется сильнейшая головная боль». В знаменитой композиции «Экстаз Святой Терезы», в капелле церкви Санта Мария делла Витториа (1647- 1652), тяжелый мрамор фигур, пронизанный льющимися сверху потоками света, кажется парящим, невесомым. Скульптурная группа превращается в мистическое видение (рис. 495). Бернини — мастер художественной мистификации, его высказывание о том, что он сделал мрамор гибким как воск имеет продолжение: «Этим я смог в известной мере объединить скульптуру с живописью». Этот художник соединял мраморы разных цветов, а тяжелые детали из позолоченной бронзы — одеяния фигур — развиваются по воздуху, словно не существует силы тяжести. Происходит дематериализация форм. Это также одна из характерных черт стиля Барокко.

Архитектура становится предельно живописной, а скульптура и живопись «бестелесной». Художественный стиль итальянского Барокко тесно связан с идеологией католицизма и движением контрреформации. Повышенная экспрессивность, мистицизм, иллюзионизм, имматериальность, свойственные Барокко, присущи и католическому мироощущению. Поэтому в Италии XVI- ХVII вв. произошло соединение барочных форм, созданных художниками в результате естественной эволюции искусства Классицизма, и официальной идеологии Ватикана. Не случайно одно из основных стилистических течений итальянского Барокко называется «стиль иезуитов», или трентино. Его возглавлял архитектор, живописец, скульптор и теоретик искусства, член ордена иезуитов А. Поццо. Этот художник — автор росписи плафона церкви Св. Игнатия в Риме (1684). Тема композиции — «Апофеосис» — обожествление, вознесение главы ордена иезуитов Игнатия Лойолы на небо. Роспись поражает иллюзорностью и, одновременно, мощью фантазии, религиозной экстатичностью. Плафонные росписи — излюбленный вид искусства Барокко. Потолок или поверхность купола позволяли создавать средствами живописи иллюзионистические декорации колоннад и арок, уходящих ввысь, и «открывать» небо, как в гипетралъных храмах античности, с парящими в нем фигурами Ангелов и святых, повинующихся не законам земного тяготения, а фантазии и силе религиозного чувства. Это переживание хорошо выражено в словах самого И. Лойолы: «Нет зрелища более прекрасного, чем сонмы Святых, уносящихся в бесконечность». Новые художественные идеи высвобождались от сковывающей их обыденной реальности, условий «правдоподобия», от классических канонов. Это позволяло устранять материальные ограничения: зрительно «прорывать плоскость стены или потолка, игнорировать обрамления, конструктивные членения архитектуры, либо создавать из них новые, иллюзорные. Типичными стали живописные композиции, на которых изображены «обманные» архитектурные детали, создающие плавный, незаметный глазу переход от реальной архитектуры к вымышленной, придуманной живописцем. Иногда на потолке изображалось внутреннее пространство купола с отверстием, как в римском Пантеоне, сквозь которое виднелось небо с парящими облаками. Главная художественная идея Барокко — активное воздействие, психологическое подчинение, но не для тихого благоговения, интимного, углубленного созерцания, а для действия, движения. Барокко активно, динамично, оно требует безоговорочного подчинения.

В XVII в. в итальянском католицизме существовало течение квиетизма (от лат. quietus — тихий, безмятежный), связанное с утверждением покорного и абсолютно бесстрастного подчинения человека Божественной воле и церковным авторитетам. О роли идеологии католицизма в распространении Барокко за пределами собственно «иезуитского стиля» косвенно свидетельствует и то обстоятельство, что великий художник светского, фламандского барокко П. Рубенс в юности учился в латинской школе иезуитов в Антверпене. Там он получил блестящее знание латыни, античной мифологии и овладел еще шестью языками. Идеологическая двойственность стиля Барокко выразилась и в том, что взамен традиционного понятия композиции, введенного в обиход теоретиком искусства Итальянского Возрождения Л.- Б. Альберти, более пригодным оказалось выражение «mixtum com- positum» (лат. «смешанное соединение»). Оно точно передает идею соединения несоединимого — квинтэссенцию барочности. Но основным критерием, как и в эстетике Классицизма, остается «красота», она трактуется исключительно идеально: «к ней можно приблизиться, но ей нельзя овладеть». Бернини говорил, что природа слаба и ничтожна и потому для достижения красоты необходимо ее преобразование силой духа, подобной религиозному экстазу; искусство выше природы также, как дух выше материи, как мистическое озарение выше прозы бытия. Художники Барокко искали красоту не в природе, а в своем воображении, и находили ее, как это ни парадоксально, в классических формах. Ведь античные статуи уже содержали в себе идеализированную натуру. Поэтому Бернини советовал начинать обучение искусству не работой с натуры, а рисованием слепков античной скульптуры. Здесь эстетика стиля Барокко смыкалась с идеями академизма. Вслед за красотой теоретики искусства Барокко называли категорию грации (лат. gratia — прелесть, изящество), или кортезии (итал. cortesia — вежливость, нежность, теплота). Эти качества придавали художественной форме пластичность, изменчивость, текучесть.

Другая важнейшая категория — «декорум» — отбор соответствующих тем и сюжетов. В них входят только «достойные»: исторические, героические. Натюрморт и пейзаж объявлены низшими, «недостойными» жанрами, а традиционные мифологические сюжеты подвергаются «переработке» и «цензуре». Портрет — признается лишь тогда, когда он выражает «благородство и величие». Бернини часто говорит о «большом стиле» и «большой манере» — это его любимые термины. Он прибегает к ним, когда хочет подчеркнуть торжественность, особенный пафос и декоративный размах истинного Барокко. На первое место постепенно выходит категория «величественного», она обозначается латинским словом «sublimis» — высокий, крупный, возвышенный. В парадных живописных портретах эпохи Барокко постоянны укрупненные, утяжеленные формы роскошных мантий, драпировок, архитектурный фон. Стандартные аксессуары: колоннады, балюстрады, летящие гении Славы, античные жертвенники, и фигуры портретируемых в рост, уподобленные монументам, породили название — «большой статуарный стиль». Известными мастерами такого стиля были А. Ван Дейк и Дж. Рейнолдс в Англии, Ш. Лебрюн и И. Риго во Франции (см. «Большой стиль»), В. Боровиковский в России (см. екатерининский классицизм). Искусственная экзальтация, театральность приводили к тому, что и в жизни распространенными прилагательными становились: роскошный, божественный, блестящий, великолепный.

Художники и заказчики произведений называли друг друга не иначе как гениальный, чудесный, неподражаемый и, вполне серьезно, именовали себя новыми Плутархами, Цезарями, Августами… Главный способ художественного выражения в живописи Барокко — иносказание, аллегория. Превыше всего ценился «благородный замысел» и декоративное расположение фигур. Все это именовалось словом «кончетта» (итал. concetta — представление, выражение). «Кончетта» в своей основе имело литературную программу, часто в виде развернутого текста, сочиненного людьми, имеющими специальное образование. Они назывались «инвенторами» (от лат. inventio — изобретение, сочинение). Сюжеты и аллегории были настолько запутаны, что несмотря на труды инвентора и прилагаемый к произведению текст, приходилось включать в изображение пояснительные надписи — в обрамлениях, на лентах — бандеролях, стягах и вымпелах, картушах.

Для искусства Барокко характерно смешение в одной композиции античных и библейских ветхозаветных и новозаветных персонажей, аллегорических фигур, символов, атрибутов. Рядом могли оказаться Христос и Юпитер, Мадонна и Диана. Крест сравнивался с трезубцем Нептуна, а колесница Гелиоса- Аполлона символизировала Вознесение. Вполне прозаические фигуры заказчиков — донаторов — изображались на Олимпе, среди языческих богов, а рядом с ними могли оказаться и христианские святые. Церковь то протестовала, то мирилась с подобной неразберихой, которая, тем не менее, была отражением эстетической программы стиля (сравн. «Война богов»).

Посредством неожиданных сопоставлений, сравнений, метафор, инверсии, точно также, как в формальных приемах ракурсов, эффектах светотени — анаморфозах (обманах зрения), художники Барокко создавали особую фантастическую атмосферу несоединимого и небывалого. Возникали новые смысловые связи, олицетворения, исторические аллюзии, ассоциации и тем самым расширялись возможности искусства, ломались традиционные жанровые преграды. Воображению художника тесно в пределах одного архитектурного сооружения или рамы картины. Искусство Барокко выплескивается на улицы и площади Рима, а затем других городов Европы.

Идеи барочной организации больших пространств рождают колоссальные ансамбли площадей с фонтанами и египетскими обелисками, перспективами улиц, аллей садов и парков, украшенных каскадами, водоемами и статуями. Площадь перед собором Св. Петра в Риме, площадь Согласия в Париже, Версаль, Петергоф и Сан-Суси, несмотря на все различия, — порождения одной эпохи Барокко. Все эти ансамбли построены на театральном эффекте неожиданных контрастов, смены впечатлений: кулисы, «задник», внезапно открывающиеся перспективы. Ведь не случайно эпоха Барокко — время театрального искусства, декорационной живописи, грандиозных дворцовых празднеств и маскарадов с фейерверками. Стиль Барокко поражает странным сочетанием возвышенности, экзальтации на пределе человеческих возможностей, с мелочностью, путанностью мысли; грандиозности масштабов, истинного драматизма и мощи с надломленностью, почти беспомощным смакованием прозаических деталей.

Стиль Барокко связан не только с идеологией католицизма, как принято считать, даже в «классической стране Барокко» — Италии, или с идеями королевского абсолютизма во Франции, но, в не меньшей мере, этот стиль отражал и мироощущение «низов». В нем существовали разные течения. Несмотря на то, что искусство Барокко рождалось в оппозиции к академизму, в нем развивалось и академическое течение. В крупных, программных произведениях художников- академистов болонской школы — росписях Палаццо Фарнезе (А. Карраччи, 1595- 1603) и виллы Людовизи в Риме (Гверчи- но, 1621- 1623) — отчетливо видны элементы барочного мышления. «Плебейское» течение в Риме олицетворял гений Караваджо. Хотя в целом искусство самого Караваджо и его последователей — караваджистов, не тождественно стилю Барокко, сочетание мистичности с натурализмом, экспрессия и динамика, мощь и осязательность форм порождены этим стилем. Под неизбежным влиянием Барокко складывалось творчество художников «бамбочат- ти» и объединения «Бент», тенебристов, А. Маньяско и живописцев венецианской Террафермы., гравера Ж. Калло во Франции, художников жанра «ванипгас» и «бодегонес» в Испании и Фландрии. В Венеции XVIII в. свой «живописный театр», не без влияния Барокко, создавали Дж. Гисланди, Дж.- Б. Тьеполо, Ф. Гварди, Каналетто. Многие из живописных идей стиля Барокко по-своему решал гениальный одиночка Рембрандт. Эпоха Барокко — это мир крайностей, контрастов возвышенного и земного, прекрасного и низменного, пышной метафоры и уродливого факта. Поэтому искусство Барокко — это не только шедевры. Как и в период поздней Готики, необычайная возбужденность, чувственность довольно часто выливалась либо в надуманную экзальтацию, наигранную страстность, либо в слащавость и сентиментальную пошлость. Характерным примером может служить любимый живописцами Барокко сюжет «Кающаяся Магдалина». В нем странно соединялись набожность и эротичность. Остроумный наблюдатель Дж. Морелли писал про такие картины, что они представляют «Венеру в иезуитском стиле». Популярный в эпоху Барокко жанр живописного портрета призван был отражать «динамику души» во всем спектре эмоций: от идеализма придворных портретов «в статуарном стиле» до женских головок «крестьянок и цветочниц», предваряющих сентиментальную эстетику эпохи Просвещения.

Искусство Рококо в системе барочного стиля, продолжение развития.

В XVII столетии появился новый жанр комического портрета. Показательно, что долгое время в «систему барочного стиля» включалось искусство Рококо первой половины XVIII столетия. Основанием этому служила историческая преемственность и последовательное развитие закономерностей формообразования. Но стиль Рококо вырос на иных традициях, формальных идеях и эстетических критериях.

Особую национальную окраску приобрел стиль Барокко в Испании. Мистика и религиозная экзальтация, свойственная испанской разновидности католицизма, соединялась в испанском искусстве, прежде всего в живописи и скульптуре, с мощным стремлением к натурализму, иллюзии, смакованию низменного и даже уродливого. Это дало основание Б. Випперу назвать испанское искусство первой половины XVII в. «барочным реализмом». К тому же испанское Барокко, в отличие от итальянского, выросло не из Классицизма эпохи Возрождения и античного наследия, а воскрешало атмосферу национального средневековья: испано-мавританского искусства, каталонской готики, стилей исабеллино и платереск. В архитектуре и искусстве деревянных резных алтарей — ретабло — в стиле испанского Барокко прославился X. Чурригера, откуда название стиля «чурригереск». Под влиянием Испании стиль Барокко развивался во Фландрии, с 1609 г. оказавшейся под властью испанской короны. Центром своеобразного фламандского барокко стал г. Антверпен, а его олицетворением — гений П. Рубенса. Другие фламандские живописцы — Д. Тенирс, Ф. Снейдерс, Я. Иордане, Ф. Хале, — хотя и были связаны с малыми голландцами, демонстрировали отличный от голландского стиль пышной, стихийно- материалистичной, сочной живописи.

Рубенс, как и положено гению, стоял особняком и демонстрировал более изысканный, аристократически-утонченный стиль, но также не лишенный барочной противоречивости: временами склоняющийся к классике, временами — к неистовому гедонизму и чувственности. Показательным памятником стиля фламандского барокко в оформлении интерьера является дом Рубенса в Антверпене, построенный им по своему проекту и любовно восстановленный жителями города. В орнаментальной гравюре, декоративной лепке, резьбе по дереву в итальянском, испанском и фламандском барокко продолжали использоваться ренессансные мотивы раковины, ионического киматия, аканта, волюты, гирлянды, маскарона. Двойной завиток в виде буквы «С», характерный для стиля Барокко, позднее снова появится в более утонченной и усложненной форме в искусстве французского Рококо. Разработанные еще в романском искусстве мотивы плетения и абстрактного звериного орнамента преобразовывались в прихотливые бандельверки. Ренессансный картуш — декоративный мотив полуразвернутого рулона бумаги или ткани — как бы надрезался по краям и превращался в ролльверк. Традиционные орнаментальные мотивы усложнялись и наполнялись динамикой, экспрессией.

Показательны в этом смысле причудливые формы фламандского барокко, изобретенные и варьировавшиеся К. Флорисом и А. фан Фианеном. Кнорпельверк (от нем. Knorpel — хрящ и Werk — работа), или «хрящевидный орнамент» представляет собой усложненный картуш, в котором угадываются очертания хряща, гребня морской волны или морды фантастического существа. Ор- мушль (нем. Ohrmuschel — ушная раковина) — сходный мотив еще более причудливого вида, напоминающий ушную раковину (рис. 502, 503). Эти формы возникли под влиянием итальянского Маньеризма, но получили интенсивное развитие в орнаментальном искусстве фламандцев, художников рудолъфинского стиля в Праге, мастеров немецкого художественного серебра Нюрнберга и Аугсбурга. Популярность этих мотивов в гравюрах по рисункам К. Флориса была так велика, что «стиль ормушля» называли также «стилем Флориса». В противоположность фламандскому, более северное «голландское барокко» сдержанно и даже аскетично. Глава амстердамской архитектурной школы X. де Кейсер, создатель оригинального голландского стиля, все же ближе к Классицизму. Его последователь Я. фан Кампен, автор здания ратуши в Амстердаме (1648- 1655), работал под итальянским влиянием, используя элементы Барокко, но его произведения также не могут быть отнесены к этому стилю. Яркое воплощение стиль Барокко получил в искусстве южных католических областей Германии — Баварии, Франконии.

Шедевром иллюзионизма в стиле католического Барокко является архитектурно- скульптурная композиция Успение Богоматери в алтаре монастырской церкви в Pope, созданная в 1717- 1725 гг. братьями Асам, Космасом и Эгидием. В Вюрцбур- ге, где находилась резиденция католического епископа, с 1711 г. работал архитектор Б. Нойманн. Он создал пышный и бурный, насыщенный декором стиль немецкого барокко с элементами орнаментики, близкой французскому Рококо. Плафон вестибюля епископской резиденции в Вюрцбурге, возведенной по проекту Ной- манна, расписал Дж.- Б. Тьеполо.

Под влиянием итальянского искусства складывался стиль Барокко в Саксонии. Оригинальное, центрическое в плане, но очень барочное по духу сооружение построил архитектор Г. Бер — здание протестантской церкви Фрауенкирхе в Дрездене (1726- 1743). Церковь уничтожена бомбардировками в 1945 г., ведется ее восстановление. Католическая церковь в Дрездене была возведена в 1738- 1754 гг. по проекту итальянского архитектора Г. Кьявери. Она представляет собой трехнефную базилику с высоким центральным нефом, «берниниевским» фасадом и стройной трехъярусной колокольней — кампанилой, и сегодня определяющей красоту силуэта центральной части города. До этого Кьявери работал в Петербурге и многие видят в силуэте башни отголоски стиля «петровского барокко». Архитектор М. Пёппельманн и скульптор Б. Пермозер были главными создателями выдающегося памятника искусства немецкого барокко — дворца Цвингер в Дрездене (1710- 1728). Пёппельманн — также автор проектов замка Морицбург и дворца Пильнитц. В Берлине А. Шлютер возвел королевский дворец (1698- 1706) в стиле более сдержанного северного Барокко (во время второй мировой войны дворец разрушен). Барокко в Пруссии — более рациональное и конструктивное, отчасти под влиянием Франции, эволюционировало в сторону Рококо, как это видно на примере дворца и парка Сан-Суси в Потсдаме, творения Г. В. фон Кнобельсдорффа (1744- 1753).

Пышным, помпезным, хотя также с элементами рокайльного декора, было австрийское, или венское Барокко (его называют венским рококо) середины XVIII столетия, времени правления императрицы Марии Терезии (1740- 1780). В 1716- 1737 гг. в Вене по проекту архитектора И. Б. Фишера фон Эрлаха была возведена церковь Св. Карла Борромея — выдающееся, но эклектичное сооружение с мощным овальным в плане куполом, колонным портиком в центре и двумя фланкирующими башнями, сделанными по образцу античной триумфальной колонны Траяна в Риме. Таким же эклектичным и еще более провинциальным было Барокко в Восточной Пруссии, Польше, Западной Украине (см. сарматский портрет; украинское барокко). Чешское барокко представлено выдающимися произведениями в Праге: церковью Св. Микулаша (Николая) на Малой Стране, построенной в 1704- 1751 гг. по проекту К. И. Динтцинхофера, статуями Карлова Моста через Влтаву работы скульптора М. Б. Брауна. Этот скульптор испытал воздействие творчества Б. Пермозера в Дрездене, а в целом стиль чешского барокко впитал в себя как итальянские достижения, так и местные народные и готические традиции. Поэтому этот стиль также называют «готическим барокко», или «барочной готикой».

Характерное проявление чешского, или богемского барокко, — богемское стекло, пышные граненые и гравированные кубки, оказавшие влияние на голландское, английское и российское стеклоделие. Английским барокко считают искусство периода правления Якова I Стюарта (см. Якова стиль), стили «Реставрации Стюартов» и «Марии» (времени правления Вильгельма Оранского и королевы Мэри), т. е. почти все семнадцатое столетие (см. семнадцатого века искусство). Английский стиль был эклектичным, включал в себя элементы Классицизма и традиционной английской готики. В этом отношении показательно творчество архитектора К. Рена, создателя грандиозного собора Св. Павла в Лондоне (1675- 1710), и его ученика Н. Хоуксмура, завершавшего строительство Госпиталя в Гринвиче (1664- 1728).

Оформления интерьера.

В искусстве оформления интерьера эпохи Барокко получают распространение плафоны на высоких падугах с круглыми или овальными окнами (они будут приняты и в стиле Рококо). Стены затягиваются дорогими шелковыми тканями, которые сочетаются с деревянными обрамлениями и резными панелями. Мебель отличается укрупненностью и утяжеленностью форм, пышностью резного декора. Огромные кровати с балдахинами на точеных колоннах, с занавесями и балюстрадами, как саркофаги стоят в центре комнаты перпендикулярно стене и занимают почти все свободное место. Входят в моду массивные гамбургские, или данцигские, шкафы на шаровидных ножках с огромными карнизами и картушем в центре.

В Испании появляются стулья и кресла на точеных ножках с высокими спинками, обитые тисненной кожей с вызолоченным орнаментом и рядами больших шляпок латунных гвоздей. Место дубовой мебели, распространенной в эпоху Возрождения, занимает мебель из ореха, более пригодного для рельефной резьбы и полировки. Орех становится настолько популярным, что в Англии период второй половины XVII в. именуется «ореховым». Постепенно мебель приобретает все более сложные, изогнутые очертания. Ножки столов и кресел становятся балясовидными, а проножка делается в форме изогнутой крестовины с резным вазоном или шишкой пинии в середине. Мягкую мебель обивают красным бархатом с крупным вышитым цветочным узором, бахромой с позументом и золотыми кистями. Дубовая мебель фанеруется ореховым шпоном, но на изогнутых поверхностях возникают затруднения и мастерам приходится применять набор из мелких кусков.

Так возникает, сначала в Голландии и Фландрии, затем в Германии и Франции, техника наборного декора — маркетри, в которой используются мотивы цветочных букетов и гирлянд. На углах, у замочных скважин и на концах ножек шпон плохо держится и потому используются золоченые бронзовые накладки. Их выполняют специальные мастера-бронзовщики: лепят скульптурные модели, отливают, чеканят и золотят. В моду входят огромные зеркала в простенках между окон — трюмо в резных золоченых рамах, пристенные столы — консоли. Позднее, с середины XVIII в., появятся зеркала на консолях — псише.

Мануфактуры Гобеленов и Бове во Франции изготавливают огромные, во всю стену шпалеры и гобеленовую обивку для мебели, в том числе глазет. Новый тип мебели — кабинет (шкафчик с дверцами, на ножках) появляется в Испании, Голландии и Италии в начале XVII в., — иногда под влиянием искусства Китая, — на изогнутых ножках типа кабриолъ. Особенно славились кабинеты из Флоренции: черного дерева, отделанные инкрустацией из слоновой кости, перламутра, фаянса и крупных кусков цветных камней — флорентийской мозаики — с изображениями птиц и цветов. Появляются столики шести- и восьмигранной формы, на одной точеной ножке, заканчивающейся внизу кронштейнами в виде звериных лап. Столешницы также украшались мозаикой, с резным орнаментом по краю. Большие кабинеты и монументальные шкафы в виде архитектурных сооружений изготавливались в Болонье. Они состояли из нескольких ярусов на высоком подстолье с колоннами, карнизами, теламонами и кариатидами. За открывающимися дверцами обнаруживались порталы, колоннады, арки, статуи, за которыми скрывались меньшие дверцы и выдвижные ящики. Наверху — балюстрада, статуи, вазоны, карнизы с картушами. Болонские шкафы обычно делались из черного дерева с инкрустацией перламутром, а их скульптурные детали — из слоновой кости. Небольшие кабинеты производили в Англии, Голландии и Германии — в Аугсбурге, также с флорентийской мозаикой и инкрустацией перламутром по черному дереву. В Регенсбурге, Бавария, — с «обманными» архитектурными перспективами на дверцах в технике маркетри. В XVII в. особой разновидностью мебельного искусства становятся деревянные каминные экраны (иногда с гобеленовыми вставками), футляры монументальных напольных часов, письменные столики — бюро. В странах восточной Европы через Германию из Фландрии распространяется деревянная золоченая фламандская, или флемская резьба. Она нашла применение и в России, в частности, в резных деревянных иконостасах.

Барокко в России.

Однако термин «Барокко» в России долго не мог утвердиться. Например, еще в середине XIX в. русская критика, ниспровергая стиль Классицизма в архитектуре, тем не менее, «не видела альтернативы колоннам и куполу». Обсуждались достоинства стилей Неоготики и «неоренессанса», но слово «барокко» избегали употреблять.
Архитектор А. Брюллов во время пенсионерской поездки 1822 г. в Италию возмущался «развращенным вкусом» и нелепостью построек Ф. Борромини. Только в 1880- х гг. исследователь древнерусского зодчества Н. Султанов ввел термин «русский Барокко», обозначив им допетровскую архитектуру Руси XVII в. С тех пор существует устойчивая концепция, согласно которой первая фаза стиля «русского барокко» сложилась в 1640- х гг. и этот стиль развивался «в непрерывной последовательности, вплоть до завершивших его произведений В. И. Баженова».

По определению Д. Лихачева, «русское барокко приняло на себя многие из функций Ренессанса, поскольку… настоящий Ренессанс ранее так и не сумел достаточно полно проявиться на Руси». Этот вывод следует из «особенной уплотненности» развития художественных стилей на Руси, в корне отличающих их духовное содержание от западноевропейских прототипов. «Русское барокко в целом, выполняя свою возрожденческую функцию, исторически противостояло средневековью, а не Ренессансу. Отсюда его жизнерадостность и его умеренность, чуждая патетичности западного Барокко». Термин «русское барокко» принимается не всеми, в любом случае он условен и его следует брать в кавычки. По формальным качествам этот стиль ближе к Маньеризму; в нем выделяют стадии «голицынского» и «нарышкинского барокко» — архитектуру «русского узорочья» конца XVII в., «петровское барокко» первой четверти XVIII в., «зрелое русское барокко» елизаветинского времени. Последний стиль получил наиболее яркое воплощение в творчестве выдающегося зодчего Ф. Б. Растрелли Младшего в Петербурге. В эти годы Россия стремительно догоняла Европу и в оригинальной архитектуре, созданной Растрелли, соединились композиционные приемы европейского Классицизма, Барокко и французского Рококо (см. елизаветинское рококо). Поэтому исследователи справедливо отмечают, что сохранение элементов Классицизма, рационализм и прагматизм архитектуры петровского времени обеспечили легкость и естественность перехода к Классицизму второй половины XVIII столетия, «почти минуя стадию истинно- европейского Барокко».

Также своеобразно проявился стиль Барокко, экспортированный из Испании в страны Латинской Америки. В архитектуре Мексики, Аргентины, Уругвая складывался фантасмагоричный стиль, именуемый «ультрабарокко». Он впитал элементы мистического испанского Барокко, напитанные декоративностью испано-мавританского зодчества, и местные фольклорные традиции. В этом стиле все доводилось до бурлеска. «Здесь развивалась архитектура еще более барочная, варварская и фанатичная, безумная в наращивании декора, перед чрезмерностью которого бледнеют даже самые смелые произведения европейского Барокко». Отмечают также, что «благодаря особенности формообразования именно стилю Барокко легко удавалось внедрять классическую ордерную архитектуру в иную культурную среду» и в этом проявлялась важная «цивилизующая роль» стиля Барокко. Даже если учитывать только это, есть все основания считать Барокко великим стилем.

Но в середине XVIII в. с началом эпохи Неоклассицизма и французского Просвещения барокко стало внушать ужас. Французский просветитель Ж.- Ж. Руссо считал этот стиль проявлением дурного вкуса и «искажением прекрасного», да и не он один… Так разительно отличались барочные формы от классицистических и мало кто тогда замечал их внутреннее единство. Тем не менее господство стиля Барокко, хотя и не полное во всех странах, охватывает огромный исторический период, часто называемый «эпохой Барокко» — около двух столетий (1550- 1750 гг.). В этом случае именем Барокко называется «та особенность целостности в культуре эпохи, которая позволяет рассматривать ее как художественный феномен, так как это период гегемонизма стиля, завоевания им одной из главных функций в культуре». Немецкий архитектор и историк культуры К. Гурлитт на примере личности саксонского курфюрста Августа II Сильного (см. саксонское искусство) предложил в начале XX в. термин «Человек Барокко». По определению Гурлитта, это понятие выводится «в силу особого способа существования личности», когда возникает «попытка реконструкции средневекового христианского единства… соединения им- персонализма и субъективизма и… выдвижение личности на сверхличностную роль». Культура эпохи Барокко оказывается «специализирующейся на порождении гениев… возникновении нового типа человека». В таком контексте Август II Сильный — «человек неуравновешенной художественной фантазии», достойный представитель своей эпохи, когда «культ им- персонализма, богатства, роскоши, придворности и взрывоопасной радости жизни» противопоставляется гармоничной и уравновешенной личности «человека Ренессанса». В то же время, «магистральный путь развития задан Ренессансом — освобождение внутреннего человека». А через «усиление внешнего», в единстве мировоззрения люди эпохи Барокко «находили свободу духа».

В качестве примера барочного мироощущения приводится и архитектура ансамбля Цвингер в Дрездене (можно добавить творения Растрелли в России), и музыка И. С. Баха с ее «соединением остро субъективного духовного переживания, иногда мягчайшего, сентиментального, с укрупненностью чувственной подачи, пышной наглядностью». Подобный подход к «эпохе Барокко» при всей его эффектной широте способен, однако, увести в тень другие, развивавшиеся параллельно с Барокко художественные течения и стили.

Даже в Италии XVII столетия, несмотря на всепоглощающую силу, Барокко не было единственным стилем искусства и жизни. Об этом в 1966 г. в Нью- Йорке опубликована книга Р. Вентури «Сложность и противоречие в архитектуре». Философ X. Ортега- и- Гассет, писатель А. Карпентьер провозгласили барочность человеческой константой, особенно в отношении латиноамериканского мира. Авторы призвали покончить с заблуждением, представляющим Барокко как стиль, порожденный эпохой XVII- XVIII вв. А. Карпентьер писал: «Дух Барокко может возродиться в любой момент… Ибо это дух, а не исторический стиль… Барочность — более чем стиль Барокко… Это своеобразный творческий импульс, циклично повторяющийся на протяжении всей истории искусства в любых его проявлениях, будь то литература, скульптура, архитектура или музыка…

Существует дух Барокко, так же как существовал имперский дух. Этот последний можно применить, перескакивая через столетия, к эпохам Александра Македонского, Карла Великого или Наполеона. В истории наблюдается постоянный возврат к имперскому духу, точно так же мы видим постоянный возврат к барочности в явлениях искусства на протяжении длительного времени». Эта барочность, по убеждению А. Карпентьера, знаменует собой «кульминационную точку, расцвет определенной цивилизации». Даже если не согласиться с этим, то нельзя отрицать, что барочность как тенденция нарушения норм, границ, установленных тем или иным историческим типом, искусства, методом, художественным направлением, действительно проявлялась во все эпохи.

Своеобразную «фазу барокко» проходило античное искусство в III- II вв. до н. э. Поэтому античным, или «эллинистическим барокко», называют искусство Малой Азии, Сирии, скульптуру мастеров пергамской школы того времени. Характерной чертой этого стиля является стирание границ между классической эллинской, римской и восточной, азиатской культурами. Не случайно X. Зедльмайр назвал формы искусства Барокко «агрессивно-телесными». Композиции, проникнутые «духом барочности» легко «втягивают в себя» и классический ордер, и античные статуи, и египетские обелиски, и готические фасады с башнями и шпилями, мавританский орнамент, восточные ковры, венецианские кружева и богемское стекло…

Барокко — это эпоха, великая своими грандиозными разрушениями и столь же грандиозными созиданиями, она осталась в истории переломным моментом развития мирового искусства. В то же время, художественный стиль Барокко навсегда вошел в жизнь людей таких стран как Италия, Испания или Австрия. Барокко стало стилем жизни целых народов и культур до такой степени, что, к примеру, Рим, несмотря на свое универсальное значение Вечного города, теперь всегда будет восприниматься барочно. Испанская литература или немецкая философия и музыка в нашем представлении, прежде всего, барочны. Поэтому мы никогда не сможем установить, где начинается стиль Барокко и где он заканчивается. Возможно лишь определить основные принципы и закономерности формообразования, тенденции исторического развития. Во избежание неясности и противоречий толкования термина «барокко» лучше использовать не краткие, а более развернутые формулировки. Например: «художественный стиль итальянского Барокко XVII века» или «историко- региональный стиль немецкого барокко», «барочные тенденции в русской архитектуре конца XVII столетия», «черты барочного мышления в творчестве Рембрандта», «идеи Барокко в творчестве Ф. Борромини» «барочно-маньеристский стиль скульптуры в Польше XVII- XVIII вв.» и т. д.

Остается только удивляться, каким поразительно мощным, грандиозным явлением обернулось в истории искусства стремление художников разных эпох и народов к свободе мышления, высвобождению Духа из оков материи — явлением, изначально названным смешным и глупым жаргонным словечком «барокко». Своеобразной эмблемой Барокко можно считать фантастическую композицию И. Б. Фишера фон Эрлаха «Памятник Александру Великому», отражение юношеской мечты великого Микеланжело — сделать огромную скульптуру, превратив в нее горный пик в Карраре.

Власов В.Г.

Большой энциклопедический словарь изобразительного искусства
В 8т.Т.1.-СПб.:ЛИТА, 2000.-864с.:ил.