KERAMASTER

ВЛАДИМИР, ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКАЯ ШКОЛА АРХИТЕКТУРЫ И БЕЛОКАМЕННОЙ РЕЗЬБЫ. Владимир (др.-русск. Во-лодимърь — «Великий в своей власти» от церк.-слав. владь — власть и греч. meros, готск. mers — великий; окончание — миръ — под вл. нар. этимологии: мир — спокойствие) — город в центре России, на восток от Москвы. Расположен на возвышенности, на левом берегу р. Клязьмы. В X-XI вв. здесь селились славяне, выходцы из Смоленских и Новгородских земель. В XII столетии на Клязьме уже поднимался город, младший в семье городов Северо-Восточной Руси: Ростова Великого и Суздаля. Но этот город сумел стать второй русской столицей после того, как в 1240 г. монго-ло-татарским ханом Батыем был взят и разгромлен Киев.

Русский историк В. Ключевский связывал историю колонизации северо-восточных, владимирских земель с образованием иной, после киевской, «ветви в составе русской народности — великорусского племени» и выделял в этом два главных фактора: «племенную смесь и природу страны». В 1108 г. в борьбе с Рязанью и Муромом на холме у Клязьмы построил крепость киевский князь Владимир Мономах (1113-1125). От его имени и произошло название города — Владимир. Через Клязьму, впадающую в Оку, город был удачно связан с торговыми путями, пролегающими по Волге, — «из варяг в греки». При сыне Владимира Мономаха, киевском князе Юрии Долгоруком (1149-1157) в городе Владимире был отстроен княжеский двор с белокаменной церковью Св. Георгия (1152-1157). Сын Юрия — Андрей, прозванный Боголюбским, отделился от Киева и с 1158 г. «сел во Владимире», превратив этот город в столицу самостоятельного княжества. Но в 1174 г. из-за соперничества новой столицы с Ростовом и Суздалем убит своими же приближенными.

Большинство зданий города в XII-XIII вв. оставались деревянными, и только отдельные постройки были сложены из белого камня. Большие строительные работы во Владимире велись при князе Всеволоде III Большое Гнездо (1176-1212), но в 1238 г. город захвачен монголами, разграблен и сожжен. Позднее роль «собирательницы русских земель» взяла на себя Москва, но город на Клязьме не потерял своего значения. Во Владимире, при въезде с запада, можно видеть одно из старейших крепостных сооружений — «Золотые ворота» (1164) с над-вратной церковью, перестроенной в 1469 г. московским мастером В. Ермолиным. В конце XVIII в. к воротам пристроены две фланкирующие башни и снова переделана верхняя часть. Въездная арка в древности закрывалась двустворчатыми дубовыми воротами, обшитыми листами золоченой меди (возможно, с изображениями в технике «золотой наводки») — отсюда название.

Общая композиция восходит к знаменитым «Золотым воротам» Царьграда — Константинополя — и таким же в Киеве. Издалека виден стоящий у крутого южного обрыва горы, как русский витязь в золоченом шлеме, величественный пятиглавый Успенский собор. Он заложен князем Андреем Боголюбским в 1158 г. Согласно летописи, для его сооружения были приглашены мастера «от немец». Владимирским постройкам времени Андрея Боголюбского предшествовала архитектурная школа в Галиче, Кидекше, Переславле Залесском. Для нее характерна гладкая, типично романская техника кладки. Есть предположение, что в Галиче работала артель мастеров из Кракова. По сообщению историка В. Татищева, князь Андрей Боголюбский получил мастеров от Фридриха Барбароссы; императора Священной Римской империи (1152-1190). Действительно, в это время резко меняется стилистика древнерусской архитектуры: появляется каменная резьба, перспективные порталы, аркатурные пояса, скульптурные консоли, полуколонны по углам зданий. Это характерные приемы зодчих Ломбардии, входившей в то время в империю Фридриха. Успенский собор во Владимире окончен в 1160 г. При Всеволоде III, в 1185-1189 гг., охвачен наружными галереями. Реконструкция Н. Воронина показывает первоначальный вид одноглавого храма с двумя шатровыми башнями, типичными для ломбардской архитектуры. В 1870-х гг. исследователь русской архитектуры Н. Султанов обнаружил, что закомарные перекрытия Успенского храма завершались скрытыми под позднейшей кладкой типично готическими щипцами.

Схожие элементы встречаются в соборах Германии — Вормса, Майнца, но все они восходят к общему источнику, а именно — постройкам, возведенным ломбардскими мастерами в Северной Италии — в Комо, резиденции императора Фридриха, и в Павии. Ближайший прототип — городской собор в Модене. «Только в Дуомо ди Модена и постройках Андрея Боголюбского мы можем увидеть характерные композиции плоскостей фасада, разделенных лизенами с полуколоннами, завершенными иногда буквально совпадающими капителями». Нигде более не встречается такая техника кладки, скульптурные консоли и аркатурноколончатый пояс, который позднее получит листами и разноцветными майоликовыми плитками. В аркосолиях галерей установлены саркофаги — гробницы князей Андрея Боголюбского, Всеволода III и членов их семей. В 1918 г. в соборе были раскрыты остатки древних росписей. Самые драгоценные из них — фрагменты работы 1189 г. (в юго-западном углу собора) и росписи, выполненные в 1408 г. Андреем Рублевым с Даниилом Черным и учениками. Основная часть фресок расположена над хорами и изображает сцены «Страшного суда»: трубящих Ангелов, фигуру судьи — Христа в окружении серафимов, шествие праведных в Рай во главе с Апостолом Павлом. Вопреки традиционному прочтению сюжета, росписи проникнуты спокойным, торжественным настроением, что составляет главную черту искусства «рублевской эпохи».

Отдельные иконы из утраченного иконостаса того времени, также исполненные «Рублевым со товарищи», с 1922 г. хранятся в Третьяковской галерее в Москве и в Русском музее в Петербурге. Среди них — иконы Деисусного чина высотой 3,14 м. Во владимирском Успенском соборе хранится еще одна знаменитая икона XIII в. — Богоматерь Максимовская. Когда А. Фьораванти, итальянский архитектор из Болонъи, в 1474 г. прибыл по приглашению Ивана III в Москву для строительства нового Успенского собора в Кремле, он был послан во Владимир, смотреть Успенский собор, указанный ему в качестве образца. Там он заметил: «это наших мастеров работа». Между 1194 и 1197 гг. во времена правления Всеволода III во Владимире построен еще один, сохранившийся до нашего времени, собор — Димитриевский, в честь Св. Мученика Димитрия Солунского. Небольшой одноглавый храм отреставрирован в 1952 г. Золоченый богатырский шлем его главы несет древний крест из вызолоченной меди с голубем-флюгером, «присевшим» на его вершину. Димитриевский собор знаменит резным убором. Здесь заметна работа другой артели, отличная от стиля времени Андрея Боголюбского.

Белокаменная резьба теряет строгий тектонический характер и сплошным ковром покрывает верхнюю часть прясел стен, аркатурный пояс, архивольты порталов и простенки барабана главы. Около тысячи камней украшены рельефным декором: растительными мотивами, плетеным орнаментом, фигурами львов с «процветшими» хвостами, грифонов, птиц, скачущими всадниками. Среди рельефов изображены царь Соломон на троне, из львов, св. князья Борис и Глеб, сам Всеволод III, «Полет Александра Македонского на небо». Внутреннее пространство собора просто, торжественно и ритмично. Арки на уровне хоров пересекали деревянные брусья, вероятно, они были украшены резьбой так же, как наружные стены, и ярко расписаны. В 1918 г., как и в Успенском соборе, здесь открыты остатки фресок XII в. На западной стене храма изображены сцены «Страшного суда».

Судя по манере росписи, они создавались совместно византийским и русским мастером. Еще один собор — Рождественского монастыря (1192-1194) ~ своей композицией напоминает Димитриевский. Он известен тем, что в 1263 г. под его сводами был погребен князь Александр Невский (отсюда в 1724 г. мощи князя торжественно перенесены Петром I в Александра-Невский монастырь — см. елизаветинское рококо; «петровское барокко»). В XVII в. Рождественский собор перестроен. В середине XIX в. выдающийся исследователь архитектуры Н. Артлебен разобрал обветшавшее к тому времени здание и построил собор заново, воссоздав его облик, характерный для XII в. При советской власти в 1930 г. собор снесен. Ныне ведутся археологические изыскания с целью его реконструкции. В городе можно видеть и постройки XVII-XVIII вв. В том числе — Успенский собор Княгинина монастыря (основанного супругой Всеволода III княгиней Марией). В храме сохранились фрески XVII в. Архитектура владимирских соборов, наследуя крестово-куполъную схему, демонстрирует ряд новых черт и строительных приемов, усвоенных позднее зодчими Москвы. Соборы окружали крытые галереи, необычным в то время было введение аркатурно-колончатого пояса, членившего наружные стены по горизонтали. По вертикали стены расчленялись не традиционными плоскими лопатками, а типично романскими полуколонками. Такими же колонками оформлялись перспективные порталы; как и в западноевропейской архитектуре, им вторили архивольты полукруглого сечения.

Над аркатурным поясом обычно проходил поребрик, и верхняя часть стены над поребриком заглублялась так называемым отливом. Представление об особенностях владимирской школы архитектуры дополняют церковь Покрова Богородицы на речке Нерль близ Владимира (1165), собор Рождества Богородицы в Суздале (1222-1225) и Георгиевский собор в Юрь еве-Полъском (1230-1234). Строительная техника владимирских соборов впечатляет исключительной чистотой и правильностью кладки тесаных камней, не свойственной, к примеру, зодчим Новгорода и Пскова. Рельефы вытесывались по готовой кладке (хотя не исключались «заготовки»), они, игнорируя швы, свободно «перетекают» с одного квадра на другой. В то же время, в отличие от резьбы западноевропейских соборов, изображения зверей, хищников и фантастических существ добры и простодушны. Колонки портала, аркатурного пояса и капители покрыты мелкой резьбой с заглублением фона.

В Георгиевском соборе Юрьева-Польского получил воплощение новый принцип соединения отдельных фигур и сцен, исполненных в высоком рельефе, с тончайшим «ковровым» растительным орнаментом, сплошь обтягивающим плоскости стен. Горельефные изображения вытесывались на отдельных камнях на строительной площадке, а затем эти камни вводились в кладку стены. По готовой стене начиналась резьба сплошного коврового узора, вплетавшегося в изображения персонажей. Представленные события разворачиваются как бы в сказочном райском саду — вертограде. Примечательно, что резьба начиналась с самого низа стен и предназначалась для рассматривания вблизи. Похоже, что подобные приемы декорирования были перенесены местными мастерами на архитектуру из ювелирного искусства и торевтики. Некоторые изображения поразительно совпадают с мотивами рельефов западноевропейских кафедральных соборов. Но если рельефы романских соборов пластичны (в них сохраняются традиции античной скульптуры), то во владимирских заметна архаичность.

В древнерусском искусстве отсутствовала культура объемной пластики, и поэтому техника резьбы по камню опиралась на приемы плоской резьбы по дереву, гравирования и чеканки. В гробнице Андрея Боголюбского в Успенском соборе Владимира хранились византийские шелковые ткани XII в. с изображениями птиц, грифонов и львов, заключенных в круги растительного орнамента. Точно такие же ткани вывозились в Западную Европу — некоторые из них хранятся в ризнице Латеранского собора в Риме. Подобные изображения, называемые «геральдическими», происходят из искусства Древней Месопотамии и Персии. Мотивы интернационального греко-скифо-персидского «звериного стиля» вдохновляли западных и восточных мастеров. Схожие мотивы встречаются в каменном декоре церквей Грузии. Может быть, поэтому О. Шуази показалось, что владимиро-суз-дальская резьба является «чисто сасанидским растительным орнаментом».

По мнению И. Грабаря, владимиро-суздальская школа создала «аристократический по духу стиль». Многие склонны считать характер резного декора владимиро-суздальской архитектуры «общеевропейским», подчеркивая «общее начало» в западном и восточном искусстве XII-XIII вв., наличие «странствующих» форм и сюжетов или даже «коренной национальный стиль» русского дохристианского искусства, проявившийся здесь благодаря норманнскому воздействию, ослабившему чрезмерное влияние Византии. Правда, и в западноевропейском романском стиле Э. Виолле-ле-Дюк усматривал определяющую роль восточных влияний. Русский византинист Н. Кондаков считал, что в стиле владимиро-суздальской белокаменной резьбы отразились общие для средневековья формы, но не видел в них «ничего тождественного с западно-европейским романским стилем». По мнению Г. Вагнера, оригинальность владимиро-суздальской школы архитектуры и белокаменной резьбы еще не делает ее национальной, поскольку она может быть отнесена не к общерусским, а к «общесредневековым явлениям культуры». Едиными для всего евразийского искусства раннего средневековья были и закономерности формальной эволюции стиля: от горизонтали к вертикали. Так, в силуэте храма Покрова на Нерли, в приподнятости его центральной апсиды и аркатур предчувствуется вертикализм готического стиля.

Но случилось так, что Готика расцвела на европейском Западе, а на Востоке интернациональный «звериный стиль» захлебнулся монгольским нашествием. В «после-монгольский» период XIV-XV вв. время «русского ренессанса», искусство белокаменной резьбы исчезло так же внезапно, как и появилось. «Произошла смена больших историко-художественных систем», и средневековая традиция обильных рельефных изображений на фасадах культовых зданий сменилась «статуарным искусством».

Власов В.Г.
Большой энциклопедический словарь изобразительного искусства
В 8т.Т.1.-СПб.:ЛИТА, 2000.-864с.:ил.