Архитектурные стили: Готический стиль.

ГОТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ — (франц. gothique, нем. gotisch, итал. gotico от лат. gothi, ср.-лат. gotthus, греч. gothos из др.-верхн.-нем. gaut — исток, часть слова, входящая в название реки Gautelfr, отсюда этноним) — исторический художественный стиль, господствовавший в западноевропейском искусстве в XIII-XV вв. Готами древние римляне называли варварские племена, вторгавшиеся с севера в пределы империи в III-V вв. Термин появился в эпоху Итальянского Возрождения как насмешливое прозвание «варварской», примитивной, уходящей в прошлое средневековой культуры. Вначале (ок. 1476 г.) его применяли к литературе — для обозначения неправильной, искаженной латыни. Средневековую архитектуру тогда называли общим словом «tedesca» (итал. «немецкая»). Есть предположение, что слово «готика» впервые употребил Рафаэль, знаменитый художник эпохи Возрождения, в докладе Папе римскому Льву X (1513-1521) о ходе строительства собора Св. Петра (ок. 1520; см. Ватикан) в качестве синонима «варварской архитектуры», противопоставляя ее «римской». Дж. Вазари в книге «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (1550) писал, что падение Римской империи повлекло за собой период забвения «истинно прекрасного», отмеченный господством «истощенной и устаревшей греческой манеры» (итал. maniera greca -см. итало-критская школа) и «испорченной» готической. Однако термин «готика» чаще употребляли во Франции, где он вообще отождествлялся с национальным стилем («gothique»), подобно обозначению средневекового искусства Англии (лат. opus anglicanum).

Также и Вазари использовал термин «opus gothicum», но чаще: «tedesco» или «tramontanii» (итал. «северяне»). В XVII-XVIII вв. для обозначения средневекового искусства использовали термин «francus» (лат. «франкский»), но это название не привилось. Долгое время «готическим» именовали вообще все средневековое искусство и только к концу XIX в. — его поздний период, отличавшийся яркостью оригинального художественного стиля.

Раннее средневековье VI-XII вв. принято называть романикой, или искусством романского периода. Готика — венец средневековья, это яркие краски, позолота, сияние витражей, экспрессия, взлетающие в небо колючие иглы шпилей, симфония света, камня и стекла…

Готический стиль характеризует заключительную стадию развития средневекового искусства Западной Европы. Христианская культура Запада вступила в период интенсивного развития позднее, чем восточная культура Византии; ее формирование было затруднено столкновением разных этнических и религиозных традиций, разнообразием ландшафта и сложностью природных условий, миграцией народов. Но затем те же факторы стали причиной эффективного обмена идей, откровений и художественных открытий. Искусство Византии, напротив, стесненное догмами и канонами, оказывалось архаичным, и его значение отступало перед достижениями Запада.

Основным стимулом формирования искусства Готики стало уникальное соединение христианского мировоззрения, традиций античной культуры, прежде всего архитектуры Рима, латинской письменности, книжной миниатюры, романо-келътских художественных ремесел. Развитию нового стиля способствовал стремительный рост европейских городов и торговли. Средоточием духовной жизни стал городской собор. Дополнительным импульсом развития архитектуры явилась необходимость собрать в одном месте на воскресную мессу все население растущего города. Старые романские храмы были для этого слишком тесны. Важно и то, что новый стиль быстрее развивался там, где укреплялась духовная и светская, королевская власть, концентрировались материальные средства в руках могущественных заказчиков. Поэтому закономерно, что начало истории готического стиля документально зафиксировано в провинции Иль-де- Франс, маленьком «островке» на севере Франции с центром в г. Париже. В 1136-1140 гг. под руководством аббата Сугерия (Сюжера; франц. Suger, 1088-1151) были возведены два пролета главного нефа церкви аббатства Сен-Дени к северу от Парижа. Одновременно (ок. 1133 г.) новую конструкцию свода применяют в соборе г. Дарема в Англии. Аббат Сугерий был одним из самых образованных людей своего времени. Теолог, историк, советник, в 1147 г. — регент французского короля Людовика VII, помимо философских сочинений, он написал трактат по эстетике христианской архитектуры, в котором обосновал символическое значение многих элементов архитектурной композиции, в том числе витражей и стрельчатой арки.

Строительство аббатства Сен-Дени в XIII в. продолжал Пьер де Монт-рёй (он же в 1265-1267 гг. работал в соборе Нотр-Дам в Париже). Амбулаторий, неф и трансепт церкви Сен-Дени представляют собой ранний памятник архитектуры готического стиля. В книге «Готическая архитектура и схоластика» Э. Панофский утверждал, что «новый стиль строительства» (лат. opus franci-genum — «франкское творение»), сотворенный, по словам Сюжера, «многими мастерами разных народов» и вскоре действительно развившийся в истинно интернациональный стиль, распространялся «из района, который умещался в радиусе менее чем в сто миль с центром в Париже».
Факт рождения готического стиля можно считать кульминацией романского и вместе с тем — его преодолением. Долгое время элементы того и другого стиля сосуществовали, а переходное время XII в. носило «возрожденческий характер».

Парадоксальной особенностью готического стиля, совершенные формы которого демонстрируют иррационализм, дематериализацию и наивысшую, мистическую экспрессию, является то, что поводом (но не причиной) его возникновения послужили технические достижения — рациональное совершенствование строительной конструкции. На Востоке, в Византии, где впервые сложился тип христианского храма, более устойчивой формой оказались центрические, крестово-купольные постройки. На Западе со временем преобладающими стали удлиненные базилики с планом в форме латинского креста. Романские базилики оказались удобны для проведения службы, поскольку внимание входящих, их продвижение вдоль нефа — главного продольного помещения храма (показательно значение франц. слова nef от лат. navis — «корабль»), — естественным образом обращалось к алтарю. В романской архитектуре нефы перекрывались двускатной крышей либо тяжелыми каменными сводами. Нагрузку такого перекрытия несли стены, их приходилось делать массивными, с маленькими окнами. Увеличить пространство, расширить такое здание не представлялось возможным. В одном случае строителей ограничивала длина брёвен деревянного перекрытия; в другом — боковой распор каменных сводов, «разваливающий» стены. Византийские зодчие, заимствовав римский купол, в рамках разработанной ими крестово-купольной схемы «гасили» боковой распор четырех угловых устоев подкупольного пространства связанной системой парусов и малых куполов. Совершенное решение этой задачи мы находим в храме Св. Софии в Константинополе (532-537). В удлиненной базилике из-за асимметрии плана аналогичную задачу решить сложнее. Между тем обстоятельства настоятельно требовали увеличения внутреннего пространства храма.

Строители стали применять крестовые своды, получаемые пересечением двух полуцилиндров под прямым углом. Такая конструкция более совершенна, она переносит тяжесть перекрытия со всей плоскости стены на угловые опоры. Но вес каменных сводов был слишком велик: в отдельных случаях их толщина доходила до двух метров. Это создало сильный боковой распор. Большое пространство перекрыть таким способом невозможно. В поисках облегчения свода строители стали усиливать каркасные арки, образующиеся на пересечениях крестовых сводов, а заполнение делать более тонким. Каркасные арки называли нервюрами (франц. nervure — жилка, ребро, складка). Нервюры связывали между собой опоры квадратных в плане пролетов нефа. Постепенно сложилась так называемая связанная система: на каждый квадрат широкого главного нефа приходилось по два меньших, боковых. Эта система обеспечивала большую прочность и особый ритм внутреннего пространства храма, расчленяемого чередующимся шагом центральных и боковых столбов и аркад. Облегчение стен, перенос тяжести сводов на внутренние опоры привели к появлению переходного романо-готического стиля. Но вместе с новой конструкцией появились и сложности. Каркас нервюрного свода состоял из двух диагонально пересекающихся арок и четырех боковых — «щековых». При традиционной полуциркульной форме щековые арки оказывались значительно ниже диагональных, из-за чего приходилось выкладывать из камня сложные распалубки. Согласовать высоту арок между собой проще всего было, придав им вместо полукруглой заостренную, стрельчатую форму.

Тогда же строители обнаружили, что чем выше и заостреннее арка, тем меньше она создает боковой распор на стены и опоры. Высокие стрельчатые арки, ребристые своды и каркасная система позволяли перекрывать огромные пространства, бесконечно увеличивать высоту кафедральных соборов, собирать под его сводами множество людей. Усиливающийся боковой распор при увеличении высоты здания удавалось компенсировать системой наружных опорных столбов — контрфорсов (франц. contreforse — «противосила»), связанных с пятами сводов наклонными арками, получившими название аркбутанов (франц. arcboutant — «опорных арок»). Контрфорсы были известны в архитектуре и ранее — в качестве утолщений наружных стен или ступенчатых «подпорных» столбов их можно видеть в византийских и романских постройках. Но в композиции готических соборов контрфорсы отодвигаются от стены, выстраиваются рядами, в том числе и на кровле более низких боковых нефов, а мощно перекинутые аркбутаны, используя разную высоту центрального и боковых нефов, создают оригинальную ажурную, но необычайно прочную конструкцию, напоминающую издали фантастический лес. Для большей надежности столбы-контрфорсы нагружались башенками — пинаклями; казавшиеся изысканными украшениями, они на самом деле своим весом «придавливали» контрфорсы к земле.

Для французской Готики канонической стала конструкция каркасного свода, состоящая из двух полуциркульных диагональных арок — они назывались «ожива» (франц. augive от лат. augere — укреплять, поддерживать), и четырех стрельчатых «щековых» арок. Сама по себе стрельчатая арка была известна еще в Древней Месопотамии, ее свойствами пользовались византийцы и арабы в VIII-IX вв. Заслуга Готики состоит в создании целостной конструктивной системы. «Прогресс, отмечающий эпоху Готики,- писал историк архитектуры О. Шуази,- выразится главным образом в окончательном и последовательном решении двойственной задачи: выкладки крестовых сводов и достижения их устойчивости. Готическая архитектура одолеет трудности выкладки применением нервюрных сводов, а проблему устойчивости решит введением аркбутанов…

История готической архитектуры — это история нервюры и аркбутана». Освобождение стен от нагрузки позволяло прорезать их огромными окнами — это стимулировало искусство витража. Интерьер храма становился высоким и светлым. Так техническая необходимость привела к созданию новой конструкции, а та, в свою очередь, — оригинального художественного образа. Рождение готического стиля — пример художественного преображения утилитарности, конструкции в композицию. Он иллюстрирует главную закономерность процесса формообразования в искусстве. Формы архитектуры стали выражать не прочность и устойчивость, а христианскую идею устремленности ввысь, к небу — содержание, противоположное функциональному смыслу строительной конструкции. Эту таинственную метаморфозу можно ощутить, войдя в храм. Мы увидим ряды тонких пучков колонн, вершины которых теряются в дымке парящих над головой, или лучше сказать, под небесами, сводов, их тонкие ребра расходятся как загадочные цветы.

Стены, кажется, исчезают в потоках света, льющихся из огромных окон с цветными стеклами. На самом же деле своды неимоверно тяжелы и давят огромным весом, опираясь на контрфорсы, вынесенные за пределы интерьера и потому невидимые для зрителя, находящегося внутри. Готические строители — архитекторы, аппараторы и «вольные каменщики» странствующих артелей соревновались в том, кто выше поднимет своды собора — символ свободы и независимости средневекового города. Ребристые своды складывались из мелких клинообразных камней и со временем были настолько усовершенствованы, что становились упругими и легкими, в корне меняя представление о тяжести каменной конструкции. Одной из главных особенностей готического стиля стала дематериализация формы. Физические свойства материала больше не определяли характер зрительного образа. «Зрительный вес» камня не соответствовал физическому. Тяжелый и твердый, он превращался в легчайшее кружево резьбы:
Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй мой давний бред, —
Башни стрельчатой рост!
Кружевом камень будь,
И паутиной стань:
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань…
О. Мандельштам (1912)

В сборнике О. Мандельштама «Камень» (1913) есть стихотворение «Notre Dame». Трудно сказать точнее о мистическом превращении архитектурной конструкции:
Где римский судия судил чужой народ —
Стоит базилика, — и радостный, и первый,
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план!
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И свода дерзкого бездействует таран…

Архитектура готического собора — символ бесконечности. Его художественный образ, вопреки обыденным представлениям, выражает не математический расчет и рациональную конструкцию, а иррациональную, мистическую тягу души к неведомому, загадочному… И эта дерзкая мечта реально, ощутимо воплощена в материальной, осязаемой форме! Камень за камнем, все выше и выше — метафизика духовного порыва, дерзости и, одновременно, христианского смирения, соединения мечты и реальности. В повести английского писателя У. Голдинга «Шпиль» (1964) замечательно показано, как настоятелю Джос-лину, вопреки всякой логике и расчету, силой веры удается вознести над собором шпиль в четыреста футов высотой. Художественный секрет готической архитектуры состоит в том, что ее архитектоника («зрительная конструкция») не совпадает с действительной. Если последняя действует на сжатие, то зрительный образ выражает идею Вознесения, устремленности души к небу, слиянию с Богом. Именно это несоответствие постепенно усиливалось в развитии готического стиля. Нервюры становились декоративной игрой узоров свода, из камня выкладывались якобы конструктивные элементы, не несущие физической нагрузки, в точках пересечения нервюр наподобие фантастических каменных цветов распускались крестоцветы, башенки — фиалы — появлялись в самых неожиданных местах.

Происходило перевоплощение конструктивных элементов. О. Шпенглер, создавая свою картину развития европейской художественной культуры, отмечал, что «готический стиль растворяет материальность в пространстве». В Готике, как позднее в стиле Барокко, «преодоление тяжести тела и души» стало главной художественной заботой. Античные и классицистические формы с их уравновешенностью горизонтального и вертикального направлений для этой цели не подходили. В искусстве Готики «тело» — только символ «мирочувствования в пространстве», носитель «невещественной протяженности», идеи бесконечности. Эта новая по тем временам художественная идея проявилась яснее, отчетливее, чем, к примеру, в искусстве Византии. Отсюда вертикаль как доминанта архитектурной композиции. Готический собор только вырастает из земли, но живет в небе. Более того, из замкнутой тектонической архитектура храма превращается в пластическую и пространственную композицию.

Готическая архитектура — не столько организация объемов, сколько одухотворение пространства — внутреннего и внешнего. Можно даже сказать, что готический стиль не оформляет пространство, а превращает все вокруг себя — отдельные формы, земную твердь и даже небо — в образно-значительное целое. Вокруг готического храма и свет, и небо становятся иными. Понятно, что решение столь грандиозной задачи не под силу одному поколению. Соборы строились столетиями, на возведение их, как когда-то древних египетских пирамид, тратились огромные средства, время, силы и жизнь тысяч людей. Собор Парижской Богоматери (Notre Dame de Paris) заложен в 1163 г., строился более двухсот лет и достраивался до конца XIV в. Самый большой из всех соборов находится в Реймсе, его длина 150 м, высота башен 80 м. Собор возводили с 1211 г. до начала XIV в.

Миланский собор строился до XIX столетия. Многие соборы так и остались незаконченными: они не имеют шпиля, а башни западного фасада часто разновысокие, так как достраивались в разное время и в разных стилях. Именно таковы башни одного из ранних соборов «Нотр-Дам де Амьен» («Родная госпожа Амьена») — Богоматери, в г. Амьене (длина собора 145 м, высота нефа 37,95 м). К ранним готическим соборам относятся собор Нотр-Дам в Лане (1160-1230), Нотр-Дам в Шартре (также с асимметричными шатрами башен, строился с 1194 г.), базилика Нотр-Дам в г. Клер-мон-Ферран (XII-XIII вв.), собор Нотр-Дам в г. Сенлис (XII-XIII вв.), Нотр-Дам в Страсбурге (XII-XV вв.). Крипты и нефы многих соборов возводились в романский период, а своды и башни завершались в готический. Подлинной жемчужиной французской Готики является Королевская Святая капелла — Сен-Шапель (Sainte-Chapelle) — в Париже. Она возведена Пьером де Монтрёй в 1239-1248 гг. для короля Людовика IX Святого (1226-1270) и знаменита сохранившимися витражами. Один из ранних образцов готического нервюрного свода в Англии можно видеть в соборе Вестминстера. В 1243- 1253 гг. «главным каменщиком» Вестминстерского аббатства в Лондоне был Хенри де Рейне (есть предположение, что в Лондон он приехал из Реймса, а не из Рейнса в графстве Эссекс). Известно также, что английский король Генрих III (1216-1272) был во Франции, осматривал соборы в Сен-Дени, Реймсе и Королевскую капеллу в Париже. В процессе перехода от романского к готическому стилю менялась композиция кафедральных соборов. Главный вход перемещается из клуатра на южной стороне к западному фасаду, который становится наиболее важным. Апсида (алтарная часть) окончательно закрепляется в восточной оконечности нефа (еще две могут находиться на северной и южной оконечностях трансепта — поперечного нефа). Средокрестие (пересечение нефа и трансепта) смещается к востоку, в результате чего план собора начинает напоминать фигуру человека с раскинутыми руками: его голова — алтарь, а шпиль над средокрестием выходит из сердца прямо в небо. Башни, в романских соборах обычно размещавшиеся по две на восточном и западном фасаде, остаются лишь на западном, и вся композиция приобретает большую цельность, направленность и выразительность. Западные башни сливаются с фасадом, центр образующейся симметричной композиции фиксирует большое круглое окно — «роза». По вертикали западный фасад членится на три части, три перспективных портала внизу выявляют трехчастное деление интерьера — центральный неф и два боковых. Каждому порталу присваивается свое название и символический смысл. Над порталами проходит во всю ширину фасада «галерея королей» -ряд статуй в нишах, изображающих ветхозаветные персонажи — иудейских царей и пророков.

Подробное описание такого фасада приводит В. Гюго в романе «Собор Парижской Богоматери»: «Вряд ли в истории архитектуры найдется страница прекраснее той, какою является фасад этого собора, где последовательно и в совокупности предстают перед нами три стрельчатых портала; над ними — зубчатый карниз, словно расшитый двадцатью восемью королевскими нишами, громадное центральное окно — роза с двумя другими окнами, расположенными по бокам… высокая изящная ограда галереи с лепными украшениями в форме трилистника… и, наконец, две мрачные башни. Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые одни над другими в пять гигантских ярусов, безмятежно в бесконечном разнообразии разворачивают перед глазами свои бесчисленные скульптурные, резные и чеканные детали, могуче и неотрывно сливающиеся со спокойным величием целого. Это как бы огромная каменная симфония; колоссальное творение… подобно «Илиаде» и «Романсеро»… чудесный результат соединения всех сил целой эпохи… это творение рук человеческих могуче и изобильно, подобно творению Бога, у которого оно как будто заимствовало двойственный его характер: разнообразие и вечность».

Далее писатель (и знаток французской архитектуры) подчеркивает «переходность» романо-готического стиля собора Парижской Богоматери, в архитектуре которого произошла «прививка стрельчатого свода к полукруглому», и то, что «стрельчатый свод был вынесен из крестовых походов» и «победоносно лег на широкие романские капители». В пропорциях западного фасада и особенно в нижних аркадах интерьера собора Нотр-Дам действительно явственен романский стиль, а версии прямого заимствования франками стрельчатой арки из арабской архитектуры придерживались в то время, в начале XIX в., многие писатели и художники-романтики. Они не учитывали, как это ни странно, главного отличия готической архитектуры от арабской — одухотворяющей ее христианской идеи Воскресения и Вознесения. К тому же свойства стрельчатого свода, как это показывают памятники, открывались независимо в разное время и в разных странах. Мастера готического стиля многое заимствовали из искусства Востока, но не от арабов, а непосредственно из Византии, — прежде всего идею свето-цветовой организации пространства храма, претворив ее, однако, иначе: не средствами мозаики, а сиянием цветных витражей, позолоты и росписей. Новая конструкция окончательно освободила стену от нагрузки, и она превратилась в одно большое окно. Но не только цветные стекла, а и переплеты — «горбыли», и свинцовые перемычки «паечных» витражей имели принципиальное значение — своими узорами они окончательно снимали ощущение плоскости стены. Итогом этих важных нововведений стал разительный контраст симметрии, тектоничности плоскости главного фасада и иного по характеру внутреннего пространства храма. Этот контраст производит поистине ошеломляющее впечатление. Ряды уносящихся ввысь пучков колонн, разноцветные лучи света из окон не дают возможности сориентироваться, понять логику конструкции, осознать масштабы: «Всего осязаемей в нефе… был свет. Он врывался в южные окна, высекая из стекол каскады цветных искр… и повсюду пыль придавала ветвям и стволам света подлинную объемность… тогда как самые дальние… становились цветом, только цветом — медовой желтизною, исполосовавшей тело собора». Это и есть идеал Готики — предельно живописное решение архитектурного пространства. «Вольные каменщики» умело и последовательно уничтожали всякие следы конструктивности, тектоничности, ощущения замкнутости формы. Человеку, находящемуся в храме, должно казаться, что почва уходит у него из-под ног, пространство действительно непознаваемо, а сам он летит в бесконечные миры… Постоянно меняющееся состояние неба снаружи, мгновенно, через лучи света, струящиеся внутрь, создавало мистическое ощущение, что неф — «корабль» — действительно плывет…

Зрелый стиль французской Готики XIII в., времени правления Людовика IX Святого, иногда называют «стилем Людовика IX», или «высокой Готикой Иль-де-Франс». Этот стиль хорошо демонстрируют интерьеры королевской капеллы Сен- Шапель. Помимо многоцветных витражей, своды «нижней церкви» по синему фону расписаны золотыми лилиями Бурбонов. Красные и синие колонны несут вызолоченные лиственные капители. Нервюры также — вызолочены, а розетки — трифолии — украшены кабошонами из разноцветного стекла, имитирующими драгоценные камни. Даже в архитектурных деталях осуществляется преодоление тектоники. Подобно тому, как в античности коринфской капителью были уничтожены последние следы тектоничности ордера, так и готическая капитель, украшенная натуралистически трактованными листьями, стала выражать не функцию опоры, а пластику «живой» растущей формы (рис. 476). Нервюрные «опрокинутые арки» собора в г. Уэллсе на юго-западе Англии (1285- 1340) создают невероятный, фантасмагорический образ. Треугольные вимперги над порталами маскируют горизонтальные членения фасада. В течение одного столетия меняются башни западного фасада. В соборе Парижской Богоматери они не имеют наверший. Вопреки мнению Э. Виолле-ле-Дюка, первого исследователя и реставратора храма, башни вполне завершены. Они и должны были, по убеждению большинства специалистов, оставаться прямоугольными. В более поздних сооружениях башни украшаются высокими ажурными шатрами; функция колокольни в них не столь важна — башни служат для того, чтобы выразить движение вверх, к небу.

Готика, как и последующий стиль Барокко, оказывается не искусством целесообразного, а искусством иллюзии, внешнего впечатления, шедевром воображения. Все ее детали — «атрибуты чувства». Разнообразятся композиции соборов. Главная апсида окружается снаружи «венцом капелл», рядом малых апсидиол, проход к которым осуществляется через амбулаторий, или деамбулаторий, являющийся продолжением смыкающихся за алтарем боковых нефов. Пространство от средокрестия до главного алтаря называется хором, оно огораживается и предназначается для священнослужителей. В соборах Германии главный неф получает поперечную аркаду — леттнер.

Аркада второго яруса называется трифорием. Большие «розы» размещаются не только на западном, но также на северном и южном фасадах трансептов. В северных странах из-за недостатка строительного камня получает развитие своеобразный стиль «кирпичной готики» небольших, даже миниатюрных храмов. Уникальный памятник «кирпичной готики» есть и на юге Франции, в г. Альби — собор Сен-Сесиль (1282-1390). Он представляет собой редкий пример готического храма зального типа. Кирпич не позволил использовать аркады и украшения, органичные в технике резьбы по камню. Собор выглядит прочно и аскетично, внутри — большое зальное пространство (20 м в ширину и 30 м в высоту). Большие соборы строятся в Германии: в Бамберге, Эрфурте, Кёльне, Майнце, Майссене, Наумбурге, Нюрнберге. Две башни церкви Богоматери в Мюнхене (Frauenkirche, 1468-1488) были позднее увенчаны причудливыми барочными куполами. Собор в Улъме (1377-1890) представляет собой впечатляющую композицию: две башни на восточном фасаде и одна — гигантская башня 161 м высотой! — на западном. Однобашенную композицию можно видеть в соборе Фрайбурга и в церкви Св. Магдалины в Будапеште.

В соборе Св. Стефана в Вене северная башня не завершена, а южная вознеслась на высоту 137 м. В Брюсселе в оригинальном стиле «брабантской готики» в 1449-1454 гг. над зданием Ратуши возведена ажурная башня 101 м высотой. В Англии вслед за «ланцетовидным» и «декоративным», или «украшенным», стилем складывается «перпендикулярный стиль» (1350-1539), в котором вырабатывается своеобразная композиция, включающая две небольшие башни западного фасада и одну огромную в центре, над средокрестием. Таковы соборы в Глазго, Солсбери, Кэнтербери, Оксфорде. Своеобразием отличаются соборы английской готики в Йорке, Глостере, Линкольне, Ковентри, Кеймбридже. Практически в каждом старинном городе Европы находится собор, заложенный в романскую эпоху и завершенный в стиле Готики.

Для итальянской готики характерна композиция западного фасада, вписывающегося в треугольник, и стоящая отдельно, обычно с южной стороны собора, колокольня -кампанила. Грандиозный Миланский собор в столице Ломбардии демонстрирует именно такую композицию. Кроме того, он интересен наглядным применением принципа триангуляции — мистического способа пропорционирования плана и фасада. Сохранился рисунок математика Строналоко (1391), показывающий триангуляцию поперечного сечения, собора по трансепту и средокрестию. В отличие от системы пропорционирования, существовавшей в архитектуре Древнего Египта, Греции и Рима, основанной на диагонали двусмежного квадрата, средневековые аппараторы выработали иной способ, отчасти напоминающий «египетский священный треугольник». Строительство собора по такой схеме можно реконструировать следующим образом: в полдень в землю втыкалась жердь — гномон, означающий центр главного, западного фасада будущего сооружения. Полуденное солнце давало тень на север (N), в этом направлении откладывалась половина ширины фасада (другая половина откладывалась в противоположном направлении), после чего на заданной ширине на земле выстраивался равнобедренный треугольник. Его высота отмечала половину длины главного нефа. Затем зеркально выстраивался второй равнобедренный треугольник. Основания треугольников делили на четыре равные части, намечая оси трех порталов, причем главный неф оказывался в точности вдвое шире боковых. Такая же триангуляция проводилась и в вертикальной плоскости, обеспечивая связанность всех основных конструктивных точек планов, фасадов и сечений.

Мистическая роль треугольника — символа божественной гармонии — во взаимодействии с окружностями, радиусами и сегментами, сохранялась и в построении архитектурных деталей -трифолиев, квадрифолиев. Одной из важных особенностей Готики является слияние архитектуры и скульптуры, создающее множественность таинственных пластических образов. Готический собор наполнен пластикой снаружи и внутри.
Леса готической скульптуры!
Как жутко все и близко в ней.
Колонны, строгие фигуры
Сибилл, пророков, королей…
Мир фантастических растений,
Окаменелых привидений,
Драконов, магов и химер.
Здесь все есть символ, знак, пример.
Какую повесть зла и мук вы
Здесь разберете на стенах?
Как в этих сложных письменах
Понять значенье каждой буквы?
Их взгляд, как взгляд змеи, тягуч…
Закрыта дверь. Потерян ключ.
М. Волошин («Письмо», 1904)

В больших кафедральных соборах насчитывают до двух тысяч скульптурных изображений! Статуи, рельефы, ажурные орнаменты снаружи и внутри собора ярко раскрашивались, глаза статуй инкрустировались свинцом. Следы раскраски сохранились в редких случаях. Можно представить, какое магическое впечатление производили расписанные статуи в сумраке собора. К ним относились как к живым: фигурам святых поклонялись, а изображения адских сил и фантастических чудовищ наводили ужас. От этого возникали легенды об оживающих статуях, описанные позднее в эпоху Романтизма в популярных «готических романах». В эпоху Готики начинается новая история статуарной скульптуры. Так, по наблюдению Э. Панофского, «большие головы» в интерьере западной стены нефа собора в Реймсе (середина XIII в.) представляют собой «монументализацию рельефных изображений античных гемм и монет». Они еще не являются в полном смысле скульптурой — завершенной в себе формой, независимой от плоскости стены. Но именно в реймской школе XIII в. был сделан значительный шаг в направлении автономности скульптурного объема, так же, как и независимости пластики складок одежд от тела. Именно этот факт объясняет поразительное сходство многих готических статуй с античными.

Высокая Готика есть в сущности проторенессанс, а стилистически — начало Классицизма. Многие головы и фигуры работы мастеров реймской школы прямо повторяют античные: «мужчина с головой Одиссея», «улыбающийся Ангел», статуи Марии и Елисаветы (на правой стороне центрального портала собора в Реймсе). В поздней Готике эта тенденция усиливается. Отделяя от стены, пилона или пучка опор, статую свободно располагают перед стеной, а затем в нише; обретая независимость, скульптура вступает в новое взаимодействие с архитектурой. Э. Кон-Винер писал, что «у Ангелов высокой Готики женственная тонкость головы доходит до изящества, до изысканности, грациозная улыбка играет на тонко очерченных губах, волосы схвачены повязкой, и красивые локоны образуют прическу, ближайшее подобие которой мы можем найти у женщин Аттики времен Фидия». В готических статуях XIV- XV вв. появляется особенный изгиб, мягкая, пластичная линия, получившая название «готической кривой». Она ассоциируется с древнегреческим хиазмом, но отличается атектоничностъю и деструктивностъю. «Готическая кривая», подобно имматериальной светописи витражей, — не что иное, как отрицание античного принципа телесности. Форма готической статуи растворяется в пластике драпировок, складок, изломов, как бы поднимаемых метафизическим вихрем. Эти складки, как и движение самой фигуры, конструктивно не мотивированы, оттого кажутся иногда странно игривыми, манерными, несоответствующими серьезности ситуации. Эта странность объясняется не дилетантизмом — незнанием скульптором правил пластической анатомии, а особенным мироощущением. Э. Кон-Винер интересно подмечает, что готическая эпоха отличалась невиданной ранее «свободой тела», «освобождением движения во всех направлениях». Об этом свидетельствуют, несколько странные на наш взгляд, изображения женщин с неправдоподобно изогнутыми спинами и выставленными вперед животами, явно выполненные в качестве образца красоты. «Стиль самой жизни, по всем вероятиям, стал более взволнованным, кровь стала быстрее обращаться в жилах народа, чем в романскую эпоху. Об этом говорят нам Крестовые походы, песни трубадуров и философия того времени… Готика заставляет женщин рыдать над гробом Спасителя, Ангелов ликовать — словом, вносит аффект, взволнованность… Все богатство библейских и легендарных тем начинает служить программой для украшения церкви и книги, все церковное миросозерцание с его отвлеченными идеями находит свое выражение в камне и красках» .

Средневековое искусство, в особенности готическое как его наивысшее, классическое выражение проникнуто чувственностью, экспрессией и невероятной осязаемостью Мистерий. В капелле Св. Креста замка Карлштайн близ Праги (1348-1365), по заключению исследователя средневековой архитектуры С. Буассере, нашло «миниатюрное воплощение» описание мистического храма Св. Грааля. Император Карл IV (1346-1378) повелел облицевать стены капеллы отшлифованными агатами, аметистами, хрисопразажи и другими камнями, упоминаемыми в Апокалипсисе, в описании «Нового Иерусалима». Согласно легенде, огромный Кёльнский собор заложен в 1248 г. знаменитым теологом и алхимиком Альбертом Великим (1206-1280) для того, чтобы поместить в его алтаре останки «Трех святых королей» — Каспара, Мельхиора и Валтасара -трех волхвов, принесших дары в Вифлеем в ночь Рождества. Св. мощи «королей» привезены в Кёльн в 1164 г. по распоряжению императора Фридриха I Барбароссы из Милана, где они тогда находились. История основания собора трактуется, таким образом, как признание мудрости Востока, оказавшего влияние на молодую христианскую культуру Запада. Осязаемый, материализованный символизм позднего средневековья раскрывался в пышных празднествах, уличных шествиях и представлениях. Сохранившиеся описания таких праздников поражают причудливой фантазией и красочностью. В 1389 г. в Париже во время торжественного въезда в город Изабеллы Брабантской с башни собора Нотр-Дам «с помощью искусных орудий спускался Ангел», увенчивая королеву короной. В водах реки плескались обнаженные девы, изображая морских сирен… Из пасти искусственного дракона, поражаемого Гераклом, вылетали живые птицы…

Мачты кораблей с разноцветными вымпелами сплошь покрывали листовым золотом. В жизни царило возбуждение, люди лили слезы по пустяковому поводу и более всего любили смотреть на смертные казни. Впечатлительность, бурные переживания, страстное желание встречи с чудом приводили к созданию художественных форм, отвечающих готическому стилю. Особая роль в этом принадлежала цвету. Вопреки расхожим представлениям о «мрачном средневековье», Готика ярка и красочна. Полихромная роспись стен и скульптур, цветные стекла витражей в интерьерах кафедральных соборов дополнялись пестрыми шпалерами, развешанными в аркадах нефов, живыми цветами, блеском золота церковной утвари, сиянием свечей и яркой одеждой заполнявших собор горожан. Обычные повседневные костюмы сочетали белый, оранжевый, зеленый, красный и желтый цвета (они же повторялись в росписи деревянных статуй в алтарных композициях). Синий цвет считался символом верности; желтый — особенно красивым, а зеленый означал влюбленность — зеленое чаще носили женщины. Часто говорят о том, что «цвет Готики фиолетовый». Это цвет молитвы и мистических устремлений души — соединение красного цвета крови и синевы неба. В средневековых витражах действительно преобладают красные, синие и фиолетовые краски. В последующие эпохи, когда стало доминировать рациональное мышление, фиолетовые гармонии использовались мало. Однако, кроме этого, цвет имел в средневековом искусстве особое формообразующее значение, поскольку живопись и скульптура еще не отделились от архитектуры. Несколько позднее, в эпоху Возрождения, с появлением станковой картины функции цвета взяла на себя живопись, и тогда здания и статуи становились более монохромными. (Нечто похожее происходило в античном искусстве, и, в обратном порядке — воссоединение цвета, конструкции и пластики — наблюдалось в период Модерна, на рубеже XIX-XX вв.) Основным принципом формообразования, объединявшим в эпоху Готики различные виды искусства, был «принцип миниатюризации», уподобления форм — повторения одних и тех же элементов (иногда одного в другом) в разных масштабах. Это явление называют «романтикой масштаба» в готическом искусстве. Бесчисленные башни и башенки Миланского собора, как бы отражаясь одна в другой, перестают быть реальностью, превращаются в мнимость, в изображения друг друга. В такой композиции исчезают привычные ориентиры, масштабность, и человек не способен ориентироваться в расстояниях и величинах — возникает фантастическое, ирреальное пространство. Композиция готического храма почти в точности повторяется в реликвариях, которые называются архитектоническими. Ранее, в романском искусстве, это были просто ларцы, ящички, коробочки, теперь — собор в миниатюре. Резная деревянная мебель также уподобляется модели храма.

В эпоху Итальянского Возрождения и особенно в стиле Барокко, так много общего имеющем» с Готикой, мы увидим противоположный принцип — максимализации, когда миниатюрные элементы орнамента увеличиваются до невероятных размеров и начинают определять облик архитектуры. Интересной особенностью готического искусства, отражающей полярность его устремлений (к иллюзорным формам и абстрактным идеям), является одновременное существование двух типов орнамента: натуралистического (растительного) и абстрактного (геометрического). Особенно любимыми в резьбе по дереву и камню были мотивы виноградной лозы и листьев дуба. Помимо традиционной символики, их живучесть объясняется способностью одинаково хорошо ложиться на капители и колонны, обвивать карнизы и вимперги. Готическая динамика и пластичность отразилась в «крестоцветах», распускающихся наподобие фантастических цветов на вершинах шпилей и (в перевернутом виде) свисающих со сводов. По ребрам пинаклей, карнизов, аркбутанов цепочками тянутся «краббы», растительные формы типа бутонов, или каких-то странных наростов, издали действительно напоминающие копошащиеся живые существа. Рядом, как будто из другого мира, располагается геометрический орнамент масверк (нем. maЯwerk — «чертежная работа») — расчерченные по линейке и циркулю круги, дуги, арки. И вдруг, неожиданно, разрушая ограниченные представления о готическом искусстве, в XIV-XV вв. появляется нежный и пластичный мотив «готических складок». Резные филенки из дерева с таким мотивом украшают мебель, используются для обшивки стен.

Книжная миниатюра Готики, в сравнении с романской, характерна включением тончайшего, хоть и «колючего», растительного орнамента, похожего на античный акант, а строгий романский шрифт — каролингский минускул — сменяется причудливой вязью готического. Эпоха Готики замечательна расцветом светской куртуазной культуры; рыцарские идеалы, вынесенные из Крестовых походов — отвага, самопожертвование и преклонение перед женщиной, — вместе с уважением к древней культуре Востока звучат в темах лирической поэзии, миннезанге, сочинениях трубадуров. В живописи появляется портрет. В этом смысле Готика, не обращаясь к античности, подготовила эпоху Возрождения с ее гармоничным соединением красоты тела и полета души. В английской готике период наивысшего развития стиля характеризуют термином «tracery» (англ, «узорчатость, разводы»), означающем качество «вибрирования, колебания стены» от игры световых лучей на тончайшем кружевном орнаменте. В середине XIV в. это же качество отмечается в германской готике; вначале подобный стиль именовали «Sondergotik» (нем. «странная, особенная, готика»), затем появилось название «Spatgotik» (нем. «поздняя готика»). В начале XIX в. французский историк Ш.-В. Ланглуа предложил термин «gothique flamboyant» (франц. «пламенеющая готика»). Стиль поздней «пламенеющей готики» называют также маньеризмом средневекового искусства (термин возник от характерных для 1350-1550-х гг. закрученных фиал и шпилей, напоминающих языки пламени).

Готические формы продолжали использоваться в период проторенессанса и в ренессансной Италии севернее Рима — во Флоренции, Милане, Пизе, Сьене, Венеции, Падуе, Мантуе, Ферраре. Элементы готического искусства сохранялись в живописи и скульптуре Северного Возрождения. К искусству южной Германии и Чехии XVII-XVIII вв. справедливо применяют необычные, на первый взгляд, определения: «готическое барокко», или «барочная готика». В этих странах влияния итальянского Маньеризма и Барокко XVI-XVII вв. прививались не на классические, а на готические традиции, игравшие в данном случае роль национальных. Несмотря на своеобразие отдельных течений и региональных школ, готический стиль 1390-1430-х гг. стал общеевропейским. По яркости, экспрессивности и парадоксальности Готику можно сопоставить только с Барокко. Возникнув однажды в архитектуре из практической потребности разрешения конструктивной (нехудожественной) задачи — облегчения сводов, в кратчайшее время, когда были достигнуты пределы легкости строительной конструкции, этот стиль вышел за границы рациональности — в высоты духа.
Готика превратилась в мистический, иррациональный стиль художественного символизма. Но, потеряв конструктивную основу, готический стиль постепенно исчерпал свои возможности. Кризис «пламенеющей» и «интернациональной готики», стилистических течений, казавшихся, во всяком случае для Италии в XV в., архаичными, стимулировал поиск новых идей и формообразующих принципов. По контрасту — их увидели в античности. Так Готика подготовила Ренессанс. Однако на этом история готического стиля не закончилась. Уже в первой трети XVI в. в искусстве Италии наблюдался возврат к готическим формам. В середине XVIII в. возник стиль Неоготики в Англии, несколько позднее — во Франции; в начале XIX в., в русле движения «национального романтизма» — в Германии. В 1830-1850-х гг. неоготический стиль сформировался в России. Однако еще ранее, в 1666 г., архитектор английского Классицизма К. Рен в плане реконструкции Лондона предусматривал строительство четырех церквей «в национальном готическом стиле». Готические формы возрождались в английском «викторианском стиле» второй половины XIX в. Неоготика стала одним из стилистических течений искусства периода Модерна рубежа XIX-XX вв. Традиционный стиль английского «готического дома» в Англии и США называли «survival» (англ, «выживание»), стиль Неоготики -«revival» (англ, «возобновление»). История изучения готического искусства начинается в конце XVIII в. Если К. Рен придерживался версии арабского, «сарацинского» происхождения Готики, то И. Гёте, осматривая в 1770 г. Страсбургский собор, назвал его «чистым изобретением германского гения». В статье «О немецкой архитектуре» (1772) Гёте восторженно писал о величии и оригинальности готических соборов (хотя и не видел в них «красоты» согласно канонам Классицизма). Немецких романтиков привлекала в готической архитектуре иррациональность, «биоподоб-ность… и бесконечность внутреннего формирования».

Писатель-романтик Л. Тик описывал Страсбургский собор как «дерево с сучьями, ветвями и листьями, вздымающее свои каменные массы до самых туч… символ самой бесконечности». Ф. Шлегель посвятил этой теме книгу «Основания готической архитектуры» («Grundzuge der gotischen Baukunst, 1804-1805). Вместе с С. Буассере, немецким архитектором французского происхождения, Ф. Шлегель ездил в Париж для изучения готического искусства. В книге «История и описание собора в Кёльне» («Geschichte und Beschreibung des Domes von Koln», 1821-1823) С. Буассере утверждал германское происхождение Готики. Такая точка зрения существовала длительное время. С. Буассере принадлежит также идея завершения башен недостроенного Кёльнского собора по найденным подлинным чертежам. В 1814 г. писатель-романтик И. Гёррес призывал достроить Кёльнский собор, считая это «делом чести германской нации». Возведение двух ажурных шатров над башнями западного фасада осуществлено по проекту архитектора Ф. фон Шмидта в 1842-1880 гг. Немецкий художник и писатель И. Д. Фьо-рилло в 1810-х гг., также восторгаясь германской Готикой, предложил даже заменить термин «gotik» на «teutsche» («тевтонский»), хотя уже в 1890 г. был установлен факт первого появления нервюрного свода во Франции, в Сен-Дени. Французский историк искусства Л. Куражо в лекциях, прочитанных им в 1890-1896 гг. в Школе Лувра, утверждал, что готическая архитектура представляет собой «воспоминание о более древних деревянных постройках кельтов» и является результатом переосмысления франками архитектурной конструкции.в стремлении к большей освещенности в условиях севера.

В 1914 г. в результате немецкой бомбардировки сильно пострадал Реймский собор. Немецкий исследователь В. Фёге, сотрудник Берлинских музеев, автор труда о франкском происхождении Готики «У истоков монументального стиля средневековья» («Die Anfange des monu-mentalen Stiles in Mittelalter», 1894), был так потрясен этим событием, что попал в психиатрическую лечебницу и смог вернуться к работе только в 1930 г. В 1960 г. исследование о Готике опубликовал П. Франкл, подчеркнув символический смысл средневековой архитектуры. Названия больших исторических стилей имеют долгую жизнь, в течение которой их содержание расширяется настолько, что выходит за границы начального значения термина. Это относится к таким понятиям, как Классицизм, Романтизм, Барокко; справедливо и в отношении Готики. Помимо конкретно-исторического значения слово «готика» со временем стали использовать в качестве эпитета.
«Готическими» в древнерусской архитектуре называли столпообразные шатровые храмы XVI в., памятники годуновского классицизма. «Готический экспрессионизм» находят в иконах новгородской школы. «Готические элементы» присутствуют в архитектуре колониального стиля, в немецком Бидермайере и стиле хаймат-кунст. Готика становится предметом стилизации и пародирования. Одна из картин американского художника Г. Вуда, стилизованная под примитив, с юмором названа «Американская готика». Американские небоскребы по моде 1980-х гг., как в начале XX в., включают декоративные «готические» элементы. Все удлиненное, заостренное, тянущееся вверх неизбежно ассоциируется в наших представлениях с Готикой, настолько сильным оказался образ, созданный готами более шести веков назад.

Власов В.Г.
Большой энциклопедический словарь изобразительного искусства
В 8т.Т.1.-СПб.:ЛИТА, 2000.-864с.:ил.